ПОД ПРИЦЕЛОМ

Он сидел и двигал бровями. Две черных дуги то сходились на переносице, то разлетались как испуганные птицы в разные стороны. Казалось, что всё его существование сводилось к этому странному движению. При этом лицо оставалось бледным и неподвижным. На 20-летнем лбу появлялись большие мимические морщины. Огромные черные глаза оставались неподвижными и смотрели в пол.

«Я совершенно не знаю, что делать на гражданке», - наконец сказал Андрей.

Наше интервью длилось уже около получаса. И для ответа на каждый вопрос он брал паузу в пару минут. Руки, сцепленные в замок, неподвижно лежали на столе.

Парень по-прежнему сидел неподвижно. Глаза смотрели в невидимую точку на полу. И только брови продолжали свой странный танец.

- Зачем ты пошёл на войну?

Пауза.

- Всё-таки расскажу, - сказал Андрей и его глаза впервые оторвались от пола. – Короче, были у нас танчики в Иловайске. Аж один. Почти одноразовый. После первого выстрела заклинило в нём башню, после второго — пушку. И был у этого танка экипаж из вуек (народность такая на Западной Украине). Причём вуйки были боевые, такие, которые "хей-чики-рики-гей-гей" и говорят на непонятном языке. Так вот. Когда у танчика заклинило пушку, сепаратисты решили, что с нами уже всё ясно и стали по нашим позициям стрелять. Ребята в танке не растерялись и как двинули прямо на «стрелков». В итоге добрые вуйки просто намотали обижавших нас сепаров на гусеницы. А «вишенкой на торте» стал командир, который вылез из танка, осмотрел гусеницы с намотанными останками обидчиков, и изрёк что-то типа "Всё, хлопцы, больше они стрелять не будут".

На лице Андрея появилась улыбка, но взгляд снова уткнулся в пол.

- Ты всё это видел? – спрашиваю у него.

- И тебе не хочется оттуда уйти, с этой войны?

Такое нельзя написать в обычном интервью, он и сам потом попросит убрать эту строчку. Я сфотографировала награды. Андрей их надел на интервью. Два значка в виде крестов с красными кружочками внутри - "Иловайск-2014" и «Кров за Україну».

В Иловайском аду у Андрея погиб товарищ, но он об этом почти не рассказывает. Сидит, как исполинский демон на картине Врубеля, и смотрит куда-то сквозь пол.

До войны Андрей учился на программиста в Киево-Могилянке. Когда начались военные действия его позвали сначала в «Правый сектор», а затем в «Днепр-1». Он побывал на передовой под обстрелами и увидел, что такое пьянство на блок-постах, и теперь ненавидит их всей душой.

- Я, наверное, психически не здоров, но хочу на передовую. Хочу гнать сепаров куда подальше. Хочу парада победы в Севастополе! Или мне просто нравится убивать? Хотя это жутко. Но если я болен, что ж меня никто не лечит? Все шарахаются АТОшников. Это по телеку мы герои, а в жизни нас просто боятся, - сказал мне Андрей перед интервью.

У нас с ним есть общий друг. Он говорил, что Андрею когда совсем грустно на гражданке, он может вечерком выйти на улицу и искать случая с кем-то подраться или просто напьется хорошенько где-то (но последнее бывает не часто). С «синькой» в АТО борются, там это жизни может стоить. Но не только в драке Андрюша предаётся отдохновению. Он ещё и великолепно готовит. Вот так вот – то воюет, то в подворотнях дерется, то блины печет. Игорь (наш общий друг) рассказывал, что блины и бисквитные пироги у Андрея особенно хороши.

Но что-то я отвлеклась. Пора дописывать финальную часть интервью.

- Андрей, пожелай что-то читателям нашего сайта, - прошу его.

- Ну, мира вам над головой, хотя эта фраза стала уже банальной…